Джон Уиндэм - День триффидов [День триффидов. Куколки. кукушки Мидвича. Кракен пробуждается]
В этом фильме инопланетных (да и кто сказал, что они заброшены на Землю из космоса?) подкидышей убивают просто потому, что люди не в силах совладать со своими иррациональными страхами и фобиями перед чужим, неведомым. Убивают, даже как следует не убедившись, существует ли на самом деле этот дьявольский план вторжения — или всего лишь привиделся в кошмарном сне…
Аллегория в фильме Лидера очевидна до тошноты — но от того не теряет убедительности. И актуальности. Кому оценить ее по достоинству, как не нам, сегодняшним зрителям: когда ни ума, ни терпения для решения проблемы не хватает, в ход идет пресловутая артиллерийская «зачистка». Зачищают не врагов — саму проблему!
К сожалению, данная картина снята почти аскетично (в смысле финансовых затрат) и в этом намного уступает своей предшественнице. Поэтому в зрительской памяти остался скорее первый фильм, а с ним — и расхожий миф о космической угрозе, заговоре и тому подобной чепухе. Жаль… Вторая попытка, если судить с позиций научной фантастики, а не постановочных эффектов, выглядит куда более нетривиальной и драматичной.
Что касается стопроцентно американского римейка 1995 года, также названного «Деревней проклятых», то у режиссера Джона Карпентера, судя по всему, как раз с финансами-то проблем не было. Да и 90-е годы, если говорить о технике съемки и спецэффектах, далеко ушли от романтических «картонных» 60-х. Однако и решено в данном случае все истинно по-американски — в лоб: «хороший Чужой — мертвый Чужой».
На сей раз ни о каких инопланетных «архангелах Гавриилах» речь, судя по всему, не идет — сюжет полностью решен в стилистике и традициях жанра horror. Загадочный туман накрывает городок (естественно, американский), после чего у десяти женщин рождаются странные детишки, которые на поверку оказываются самыми настоящими демонами, обладающими властью над мыслями окружающих. И все — далее начинается кровавая, натуралистичная, как во всех фильмах Карпентера, борьба с чудовищами. Заканчивается она тем, что их всех поодиночке перебивают. Хэппи-энд. Только при чем здесь Уиндэм?
Не менее драматична история экранизации другого классического романа — «День триффидов».
Фильм 1963 года, снятый английскими режиссерами Стивом Секели (его имя почему-то отсутствует в титрах) и Фредди Френсисом, внешне также представляет собой добросовестный и обстоятельный пересказ литературного первоисточника. Кроме того, картину не назовешь малобюджетной — в ней присутствуют и спецэффекты, и недурная для своего времени анимация. Но… результат получился обескураживающим, и причина неудачи, по словам английского критика Джона Клюта, в том, что режиссеры «не имели ни малейшего понятия, для чего нужна научная фантастика и как она работает».
Герои картины без конца проповедуют — друг другу и зрителям, а также заняты выяснением отношений (по вялости и занудству любовная линия уступает только научно-фантастической). А главный драматический конфликт романа — мир под властью триффидов и попытки горстки уцелевших заново отстроить цивилизацию, разрушенную в результате глобальной катастрофы — остался как бы на обочине. Время от времени постановщики вспоминают, что на Земле, кроме обреченных (тех, кого метеорный дождь ослепил и сделал беззащитными перед растениями-хищниками) и горстки зрячих, способных сопротивляться агрессивной флоре, есть еще и сами триффиды! Загадочные мутировавшие растения, успешно решающие для себя проблему Liebensraum — «жизненного пространства»…
Когда о триффидах неожиданно вспоминают, камера, не жалея времени, смакует их со всех сторон, благо бригада художников и аниматоров постаралась на славу. А потом режиссеры, словно отработав обязательный номер на потребу любителям фантастики, снова погружаются с головой в хитросплетения любовной интриги: ясно, что она их интересует куда больше.
Любопытно, что одноименный английский телесериал (6 получасовых эпизодов, показанных по Би-би-си в 1981 году) вышел намного интереснее, живее, умнее своей киноверсии, нарушив очевидную тенденцию, связанную с количественным расширением аудитории: киноэкранизация глупее и примитивнее соответствующей книги, а телеверсия — еще глупее, чем кино…
По крайней мере в телесериале присутствует то, ради чего, хотелось бы верить, писал свой роман Уиндэм: злоключения всей нашей спесивой и беззаботной цивилизации, неожиданно поставленной на грань выживания. Слепое человечество становится легкой добычей новых обстоятельств (в фильме их символизируют триффиды), а прозрение во всех смыслах дается нелегко.
А теперь вернемся к литературе.
Книги Джона Уиндэма никогда не становились литературной или масс-литературной сенсацией, не завоевывали премий и не вызывали скандал или же культовое поклонение. Но они всегда переиздавались, включались в школьные и университетские курсы литературы — и неизменно присутствовали в списках самых представительных образчиков фантастической литературы XX века.
Все это в равной мере относится к главным романам, о которых шла речь выше. Другие книги писателя, по общему мнению, значительно уступают им, но также представляют интерес.
Это прежде всего цикл связанных между собой новелл об освоении космоса — тот самый «Толчок вовне» (1959), подписанный «соавторами» Уиндэмом и Парксом, о котором говорилось в самом начале. А кроме того, роман «Проблема с лишайником» (1960), в котором врачи и политики вынуждены держать в тайне открытый учеными эликсир бессмертия (ибо легко представить, что произойдет, если о нем узнают до массового производства снадобья); еще одна история юного супермена, наделенного экстрасенсорными способностями, — короткий роман «Чокки» (1968); и наконец, посмертно изданная «Паутина» (1979).
Однако Уиндэм завоевал еще и репутацию мастера короткой формы. Многие его рассказы и повести, составившие сборники «Джиззл» (1954), «Рассказы о гусятине и насмешнике» (1956), «Семена времени» (1956), «Посмотрим, как ей это удастся» (1961; выходил также под названием «Бесконечный момент») и другие, ныне справедливо причислены к классике.
Среди них особенно выделяются различные путевые дневники путешественников во времени, на себе испытавших специфические парадоксы — хроноклазмы (типа: что произойдет, если герой в прошлом убьет своего прадедушку или соблазнит прабабушку?). Между тем многие ли знатоки фантастики в курсе, что и этот ставший привычным неологизм изобретен не кем иным, как Уиндэмом? Я напомню лишь некоторые рассказы, хорошо известные по переводам: «Видеорама Пооли», «Странная история», «Хроноклазм».
И уж если речь пошла о парадоксальности мышления автора, то ее, на мой взгляд, лучшим образом демонстрирует саркастический рассказ «Контур сострадания» (на русский язык переведен как «Исчезнувший робот»), В этой новелле Уиндэм делает изящный реверанс в сторону коллеги Азимова: верный робот-слуга, не в силах более глядеть на мучения хозяев, в полном следовании Первому Закону Роботехники избавляет несчастных от постоянных источников этих мучений — их бренных и болезненных тел…
